Санкт-Петербург объединяет поистине удивительных людей. С одним из таких я познакомился вчера. Илья Соев — петербуржец с норильской кровью отправился на своем двухколесном друге из Питера в Африку. Его жизнь похожа на приключенческий роман. И этот роман Илья описывает в своем блоге. Здесь приведена лишь 1 публикация путешественника, но ее сполна хватит, чтобы вдохновиться на грандиозные победы!
Причалив в Марокко, мне следовало сразу поехать в город, что располагался в 60 км от порта. Там была вписка. Да, коучсерфинг работает даже в Марокко. Да еще как.
Небольшой участок средиземного моря разделяет два абсолютно разных мира. Я всего лишь переплыл через пролив, но уже ощущал абсолютно другой воздух, другую местность, запахи и людей.
Проезжая через Европу я был очередным чудаком. Приехав в Африку я уже центр всеобщего внимания на своем странном велосипеде с хвостом и усами. Люди здороваются, оборачиваются, кричат издалека и машут, если докричаться уже невозможно.
Доехав до нужного мне места, я не представлял куда ехать, так как с адресами в Марокко большая проблема. Часто их просто нет. Не понимаю как так складывается, но в таких случаях я всегда встречаю хостов на улице. Так произошло и в этот раз. Проезжая очередной перекресток, я услышал, что кто-то кричит мое имя. Это оказался Абдель. 20-летний паренек и начинающий коучсерфер.
Мы сразу пошли в его дом, где я был тут же откормлен местным хлебом из кукурузной муки с оливковым маслом. Они просто погружают хлеб в масло и едят. Марокко — оливковая страна и масло тут неверотно свежее. Отчего такая простая еда превращается чуть ли не в деликатес.
Абдель позвал своих друзей, которые приехали на машине и повозили меня по городу, показав местную жизнь и фастфуд. Я перестал быть прежним.
Я решил остаться у Абделя и на следующий день. Что бы немного передохнуть и врубиться в местную жизнь. Первое, что порадовало — это цены. С нынешним курсом евро, моей европейской едой были хлеб с сыром. В Марокко я могу за евро съесть поллитровую тарелку бобового супа с хлебом, после которого я могу не есть целый день. Но важно не это. В Марокко. Есть. Финики. Их много, они на каждом шагу и стоят полтора евро за килограмм. Это все, что нужно мне для счастливой жизни. Я могу поставить палатку рядом с финиковым деревом и жить так месяц, имея весь калейдоскоп эмоционального разнообразия. На завтрак, обед или ужин мне достаточно фиников. Я бросаю один финик на пол литра воды и вода становится редбуллом. Из финиковых косточек можно построить лестницу в небо и уйти сразу в рай. Но я не тороплюсь.
Мама Абделя кормила нас кукурузными лепешками, а на ужин готовила тажин — меcтное блюдо из бобов, картошки и мяса, украшенное оливками.
На следующий день, набив все свободное место финиками, я отправился в путь, который лежал в город Фес. Я решаю не торопиться и ехать столько, сколько нравится. По пути заезжаю в местные кафешки, попивая дешевый кофе и пользуясь местным интернетом. Кстати, весь Марокко интернетифицирован. В каждой уважающей себя кафешке есть вайфай. А кафешек тут много и они все себя уважают.
Установилась жаркая погода и до Феса я ехал около 4-х дней, пережидая самые жаркие часы в кафе. Найти место для палатки не составляло никакого труда. Я просто сходил с дороги, перебирался через песчаный холм и оказывался вне зоны видимости. Иногда забирался в апельсиновые леса. Апельсиновые. Леса. Те самые, на которых растут апельсины, что я ел каждый новый год в Норильске. 20 лет назад я очищал кожуру с оранжевого чуда с наклейкой «Maroc» и не представлял себе что может означать это слово. Сейчас я лежу под небом из этих же апельсинов на другой половине планеты. Что есть сказка, если не эта жизнь?
Добравшись до Феса, я позвонил своему хосту, но он оказался не в городе. Я спешно начал искать нового. Через 10 минут мне ответил Саад и приехал за мной на такси. Добравшись до его дома, я увидел там еще двух коучсерферов из Польши. Остаток вечера мы болтали и ели.
Весь следующий день мы гуляли по Фесу и Саад показывал мне настоящую марроканскую жизнь. Мне интересны маленькие пыльные улицы с грязными козами и реальными людьми, а не прибранные туристические маршруты с клоунами и высокими ценами. Поэтому мы гуляли по районам, охраняемыми полицейскими в штатском.
Кстати, с безопасностью с Марокко даже переборщили.
На всей территории больших городов, работает замаскированная полиция.
И если они увидят местного, который куда-то ведет туристов, то они зададут ему очень много вопросов. Каждый местный, если он находится с туристами, обязан зарегистрироваться в полицейском участке и взять бумагу, в которую будут вписаны все члены компании. Поэтому местные не наглеют при встрече с приезжими. Но это создает дополнительные сложности для хостов.
В этот же день, я познакомился с мамой Саада, которая как раз из тех легендарных мам из Всемирной Службы Поддержки. Она пеклась о каждой мелочи. Однажды я вернулся домой и обнаружил, что мои сумки пусты, а моя одежда уже сушится на веревках. Она просто взяла из моих сумок всю мою одежду и постирала. Я грязное скитающееся существо, естественно мне нужна стирка. Поэтому для мам не стоит вопроса стирать твою одежду или нет, они просто делают это.
Вечером я приготовил для всей семьи русские блины с картофельным пюре. Мама Саада приготовила какую-то разновидность тажина.
Я просто не мог уехать из этого места. Было слишком уютно, а я был слишком вымотанным. Поэтому проболтался там 4 дня.
В какой-то из дней приехали трое ребят из Германии, которых Саад так же хостил. Я был уже постояльцем, поэтому приготовил самую большую порцию ризотто в моей жизни, для всех гостей и семьи. На следующий день гости напекли 10 килограмм немецких драников. Мама Саада стала называть меня сыном и научила делать марроканский хлеб из кукурузной муки. Мы зависали в дешевых кафешках на крышах и болтали по ночам. Саад мечтает иметь интернациональный дом и приглашать туда гостей со всего мира. Я повесил в комнате Саада свою бумажную карту, прикрепил к ней коробочку для донейшена и бросил туда символические 2 евро. Мне нравилась эта атмосфера и уезжать не хотелось.
Но альбатрос во мне начал привыкать, а значит пора было снова в путь. Я подарил маме Саада свой теплющий шарф-одеяло из шерсти яка, который согревал меня весь зимний период. А вечером того же дня мама Саада подарила мне шерстяной платок своей пробабушки. Этому платку 150 лет и он цвета песка. На нем небольшая дырка и от него веет африкой.
Сестра Саада и его мама просили остаться еще на некоторое время. И причина этой просьбы отличает этот народ от европейцев. Я не давал этой семье денег, от меня не было никакой практической пользы. Мы просто разговаривали, чувствовали друг друга и нам это нравилось. А это самое искреннее, что может случиться с незнакомыми людьми.
Но однажды я все-таки уехал. Следующим чек-поинтом должен был быть Марракеш. На автобусе можно было бы доехать за 20 евро, к тому же, начинались горы. Выезжая, я чувствовал, что это будет последним рывком. И нужно пройти его достойно. До Марракеша было порядка 600 км, первая сотня из которых была двухкилометровой горкой. Я решил ехать на велосипеде.
На горку забрался за 2 дня, ночуя в лесах и холмах. Попав на вершину, сразу почувствовалось, что оказался в горах. Погода стала холоднее на 10 градусов, появились холмы, задули ветра, поднимая столбы пыли, тело ныло, колеса стали будто квадратные, хосты в таких диких местах не водились. Первые 2 дня я ехал в отчаянии, передвигался по 40 км в день, борясь с ветром и привыкая к высоте. Поддержка боевого духа полностью легла на плечи фиников. Следующие 2 дня организм адаптировался к высоте и крутить стало немного легче. Но, как и прежде, каждые 2 часа приходилось высмаркивать из каждой ноздри по песчаной буре.
Ночевал в палатке, мылся по ночам из бутылки. Еще 2 дня не хотелось вообще ничего.
Начались дожди. Когда я стартанул, то хотел на своем пути максимум сложностей, что бы адаптировать тело к неизолированным нагрузкам. И получил. Я попал в мир, где нужно заслужить простое движение прямо. Из 4 месяцев пути — 3 месяца дули встречные ветра разной силы. И этот марроканский период стал вишенкой на пироге моего физического страдания. Иногда я просто останавливался и опускал руки. В такие моменты, что бы не поддаться слабостям, навеянных эмоциями, я просто шел под дерево и спал час. После перезагрузки можно было двигаться дальше. На 7 день я понял, что уже неделю сплю на камнях и неделю не мылся полностью. Заехав в какую-то небольшую деревушку, спрятавшись от дождя в кафешке, я разослал запросы на вписку. Через полчаса мне пришел ответ от хоста в деревне, которая была в 20 км от меня. Я решаю ехать.
Естественно, мне не дали никакого адреса и приехав я просто ждал пока кто-нибудь выкрикнет мое имя. Проезжая через центр деревушки, меня догоняет мужик на мотоцикле с криками «Хэлло! Хау а ю!?». Это был знак, я прибыл.
Хоста оказалось два. Камол, который говорит только по арабски и его друг Бен, который всю жизнь скитался по Европе и говорит на 5 языках. У Бена 3 зуба, он торгует сигаретами поштучно и кушает еду, которой его угощают друзья. Камол сводил меня в общественный горячий душ и выдал хлеб с чаем. Вечер я провел в тесной кафешке, будто после бомбежки, в окружении смотрящих сериалы арабов.
Ближе к ночи мы пошли в убежище Бена. Он снимает пустую комнату в старом доме и давно просрочил платежи за электричество. Поэтому мы пили чай при свете свечей. Бен рассказал о своем прошлом. Он жил в Берлине. В одной квартире с русскими. Русские напивались и ходили бить немецких полицейских.
Бен имеет двух дочек, которых забрала мать. Он не видел их 25 лет.
Но сегодня есть крыша над головой, а солнце взошло, значит все хорошо. Бен смеется и шутит. Он предложил оставаться на сколько захочу.
И это стало для меня какой-то чертой. Я хочу уйти в бесконечность в своем развитии, при этом оставаясь Беном.
Утром мы сидели пили чай и завтракали. Я угостил Бена местным завтраком, а он рассказывал всем своим друзьям, какие я делал упражнения перед сном. Через некоторое время я увидел двух европейцев на велогрузовиках. И побежал поздороваться. Они попросили присоединиться к нам и мы разговорились. Они из Хорватии, едут из Барселоны в Сеуту через Марокко уже 2 месяца. Едут на том, что было, снаряженные тем на что хватило. Один из них кашлял, поэтому они передвигались хичбайкингом.
Они поведали мне реалии марроканского автостопа. Как только они вытягивали палец, местные водители, желающие познакомиться с европейцами, останавливались как сумасшедшие и вставали чуть ли не в пробку. Поэтому ребята были очень быстры.
Во мне началась борьба. Какого хрена я кручу педали под пыль и ветер, когда можно просто стопануть местный грузовик и сэкономить 3 дня пути. Я решил не рубить с плеча и подумать об этом.
Отзавтракав, ребята вышли на дорогу, что бы стопить, а я — что бы ехать на велосипеде. Не успел я отъехать, как они уже грузили велосипеды в местный пикап. Ветер в тот день был боковой, поэтому я был достаточно быстр. Через пару-тройку часов, проезжая мимо очередной деревушки, я увидел наших хорватов, довольно уплетающих тажин в местной кафешке. Я остановился передохнуть и узнать их планы. Они искали хостов в следующем населенном пункте до которого было 60 км. Мы опять вышли на дорогу. Они — что бы стопить, я — что бы ехать. По пути я начал размышлять о том, что бы тоже стопануть машину. И это желание накрывало меня с такой силой, что я перестал понимать что именно происходит. Это ноют эмоции, которые не хотят страдать или мне это действительно нужно. В таких случаях, у меня есть проверенный действующий метод. Я делаю то, что сложнее. Эмоции никогда не выберут этот вариант, поэтому есть вероятность того, что я иду по верному пути.
До Марракеша оставалось 2 полных дня. Я решаю педалить. В тот день я спал в каком-то парке под бесконечный ливень.
В Марокко, по всей стране, в какой бы глуши я не находился, слышны песни азанчеев «Аллаах Акбаар» — зазывающие на политву. Утренняя молитва начинается в 5 утра. Значит спать еще два часа. Аминь.
Следующий день устроил мне яичницу. Сначала это было смешно, потому что выглядело все это как чертов тест на выносливость. Я приехал в Африку, а тут +8, хлещет дождь, а ветер просто дует, дует и дует, выдувая из меня все соки. Местные жители не видели такой погоды несколько лет. А я не видел другой погоды, кроме этой.
Мне надо было проехать 100 км. На следующий день еще столько же и я был бы у заветного берега. Первая половина пути далась с боем. Езда в ветер означает, что в нагрузках будет отсутствовать цикличность. Ветер дует неравномерно, а значит каждое движение совершается с разными усилиями. А это выматывает физически и ухудшает настрой. Всю дорогу думал о родителях, Питере и возвращении. Родителей не видел больше года. Мой Питер, как стратегическая база моего тела. Все это имеет вес и в тот день давило на психику. На полпути я понимаю, что сил на следующую часть пути почти не осталось. Я, как дебил, каждые 5 минут смотрел на время, рассчитывая сколько еще оставалось километров. Руки замерзли, но было лень слазить с велосипеда за перчатками, так как понимал, что обратно уже не сяду.
Отчаяние возимело во мне слишком мощную силу. Нужно было стопить. В этот момент зарядил ливень. Через 5 минут вся моя одежда была мокрая насквозь.
Я остановился и облокотился на руль. По носу стекала холодная смесь из пота и дождя. Мозг вышел из под контроля. Мой корабль дал течь. Который месяц я на нем в одиночестве, долгое время я не ступал на твердую землю. Я не хочу проиграть без боя, но бьюсь уже слишкм долго. Меня накрыла приятная волна жалости к себе и я нашел достаточно оправданий, что бы стопить машину.
Я остановился, вытянув палец. На горизонте появились машины. Ливень хлещет, подгоняя панику. Вокруг пески и дорога. Но где-то в самом крайнем углу моего чердака светилась тусклая мысль о том, что еще не все потеряно. Стоп. А по большому счету, терять вообще нечего.
Что я за жуткая костлявая бактерия, которая посмела считать дождь и усталость проблемами? Как я смею сравнивать себя с теми, кому по-настоящему тяжело?
Сейчас я пишу книгу своей жизни и не имею права сдаваться. Я животом почувствовал, что выбора два. Настала точка, когда моя воля либо навсегда войдет под мой контроль, либо закроется на очень долгое время. Что-то во мне нашло силы зацепиться за этот тусклый огонек и разжечь его во все окружающее пространство. Я просто проорал изо всех сил, согнувшись вдвое и стал себя материть. Я топал ногами и крутился на месте. Мне стало стыдно за самого себя. За то, что я мог поддаться этой слабости. За то, что не сумел во время обнаружить этого червя. Мне хотелось выхаркнуть свой долбаный мозг и наконец освободиться. После я запрыгнул на велосипед и с удвоенной силой начал крутить педали под бушующую стихию. Через 20 метров, я услышал, что кто-то меня зовет…
Илья Соев
3 апреля 2015 года
